ТОЛЕРАНТНОСТЬ. ИСТОРИЯ

ДИСКУССИЯ: КОМУ НУЖЕН ОБРАЗ ВРАГА?

Упоение подстрекателей

Что с нами происходит? Ещё не закончено расследование покушения на Чубайса, а по стране уже гуляет слух: появились некие Красные бригады! Они будто бы мстят богачам!.. Откуда у нас такая жажда в ОБРАЗЕ ВРАГА, готовность чуть ли не к гражданской войне? Кто и зачем подогревает и без того накалённые страсти?

Всмотритесь в газетные полосы и телевизионные передачи: что ни дискуссия, то маячит на странице или телеэкране ОБРАЗ ВРАГА. Один самодовольный телеведущий просто лоснится от счастья, сталкивая лбами у своего "Барьера" людей, заражённых какой-нибудь фобией - будь то пещерный национализм или зависть, переходящая в ненависть к благополучно живущему соседу. А как он их мастерски подстрекает, стравливая! Как радуется каждому удачному укусу этих мнимых дискутантов, публично оскорбляющих друг друга! Не подозревает, бедный, что тем самым формирует в обществе атмосферу нетерпимости и злобной вражды, которая отнюдь не способствует решению социальных проблем. И вот на днях этот телеведущий горестно всплеснул руками, комментируя драку, случившуюся в Госдуме. А ведь безобразная сцена кулачного боя двух депутатов - логическое продолжение его стравливания. Как и удар юного нацбола шахматной доской по голове Каспарова!

Наша же газетная полемика - это наклеивание смертельно обидных ярлыков, попытка уничтожить соперника, растерев его в пыль. О каком конструктивном решении проблем тут может идти речь?

Вот я и думаю: может быть, свобода слова это всё-таки зло? А цензура - благо, ибо держит разрушительные инстинкты в узде? Или низменная природа человека такова, что ему нужен ОБРАЗ ВРАГА - для нормального жизненного тонуса? И если так, то, значит, пусть каждый творит себе свой персональный кошмар, с которым ведёт увлекательную борьбу?
Единственное, чего я опасаюсь: а не превратим ли мы таким образом всё наше общество в скопище сумасшедших?

Семён САЖИН

Оружие массового поражения

Александр МЕЛИХОВ , писатель

Это стихотворение Максимилиана Волошина, датированное 1919 годом, вполне можно было бы использовать в качестве учебного пособия по созданию образа врага, если бы каждый из нас и без того не обладал этим искусством в совершенстве… Искусством конструирования фантомов, в которых нет ничего человеческого, по отношению к которым можно упиваться чувством не омрачённой сомнением правоты, не отравленной состраданием ненависти.

Буржуя не было,
но в нём была
потребность.
Для революции необходим
капиталист,
Чтоб одолеть его
во имя пролетариата...
Его слепили наскоро:
из лавочников, из купцов,
Помещиков, кадет
и акушерок.
Его смешали с кровью
офицеров,
Прожгли, сплавили
в застенках Чрезвычаек…
Из человечьих чувств
ему доступны три:
Страх, жадность, ненависть…

Только фантомы и можно любить беззаветной любовью, ненавидеть безоглядной ненавистью.

Реальный мир трагичен: в нём благие намерения сплошь и рядом порождают ужасные результаты, и, наоборот, борются в нём не добро со злом, а различные представления о добре. Возможно, именно поэтому даже самые примитивные и самоуверенные люди вспоминают детство. В детстве мы не знали сомнений. Все, кто был за нас с мамой и папой, были хорошие, а все, кто был против, - плохие.

Сомнения же - можно доказать с цифрами в руках - важнейший фактор роста самоубийств, вся история общественной мысли в огромной степени есть история бегства от сомнений.

И наше стремление лишить наших врагов малейших признаков чего-либо человеческого есть часть этого вечного массового бегства: враги должны ни в чём не походить на нас, хороших, они должны приводиться в действие простейшими мотивами: алчностью, властолюбием, тщеславием…

Во время перестройки нам противостояли партократы, у которых не было идеалов, но были исключительно корпоративные интересы, не считающиеся с интересами страны; предприниматели же являли собою самую энергичную, изобретательную и - в силу их естественных интересов - добропорядочную часть общества ("рынок отвергает нечестных"), чуть ли не соль и сахар мироздания. Прошли годы, и вот в последнем телесериале Брежнев предстаёт человечным и по мере скудеющих сил радеющим за общую колбасу, зато предприниматели, "новые русские", преобразились в тупой бессердечный скот.
В какой "лагерь" ни бросишь взгляд - всюду пирует "детвора", чьи противники мешают ей жить не потому, что обладают другой картиной мира, но единственно потому, что они русофобы или юдофобы, империалисты или сепаратисты, террористы или кагэбэшники, - каждый исчерпывается приклеенным ярлыком.

Я же не устаю повторять: разделяют нас не столько наши материальные интересы, сколько наши иллюзии. Это справедливо и для индивидов, но тысячекратно справедливо для народов и государств.
Иными словами, ущерб нам причиняют реальные люди, реальные корпорации, но ненавидим мы всегда собственные фантомы, порождённые страхом за своё имущество, за своё здоровье и, самое главное, - за своё достоинство, за воображаемую картину мира, в которой мы красивы, сильны и даже в каком-то смысле бессмертны.

Образ врага - всегда фантом.

Означает ли это, что если у нас нет врагов, то нет и соперников? Никоим образом - соперников, конкурентов у каждого из нас пруд пруди. Но в чём я вижу различие между соперником и врагом? Соперник не стремится причинить нам вред, он стремится к собственной пользе, а наш ущерб возникает уже в качестве побочного эффекта; враг же стремится причинить нам зло без всякой выгоды, а то даже и с убытком для себя.

Как бы выразиться покороче и поточнее? Может быть, так: в природе вещей врагов нет, есть только соперники - когда лев гонится за косулей, он не ей желает зла, он желает добра себе; если ему предложить другого мяса, он охотно сохранит жизнь предмету своего преследования.

Или так: врагов у нас нет, есть только конкуренты; причём конкурентов рождает жизнь, врагов создаём мы сами.

Иногда мы творим их в одностороннем порядке, удовлетворяя какие-то личные психологические потребности: наличие могущественного врага помогает нам вырасти в собственных глазах; наличие врага позволяет нам списать на него все наши неудачи и т.п. Именно поэтому тысячи и тысячи индивидов предпочтут враждовать, чтобы только не признаться в своём поражении.

Но чаще мы создаём врагов в сотрудничестве с ними: взаимная ненависть, как и взаимная любовь, требует встречных усилий.

Процесс обычно приблизительно таков: предполагая чью-то враждебность по отношению к нам, мы спешим нанести превентивный удар, который подтверждает нашему сопернику самые худшие его опасения: он окончательно убеждается, что имеет дело действительно с врагом, которого и в самом деле следует всемерно ослаблять всевозможными упреждающими ударами. Каждая сторона верит, что нападает другая, а она только защищается, - так благодаря фантому конкурент и впрямь становится врагом - образ обретает плоть.

И кровь. Увы, ненавидим мы фантомы - ни один реальный человек, ни один реальный народ, ни одна реальная социальная группа не в силах вызвать такую испепеляющую ненависть, как заслонившие их фантомы, но удары-то мы наносим по реальным объектам, по прототипам, так сказать.

То есть друг по другу.

Кто виноват?.. Что делать?.. Кто виноват - понятно: виновата человеческая склонность жить фантазиями, та самая склонность, которая породила всю человеческую культуру и возвела человека на трон царя природы, - та самая склонность, утратив которую, он скатится обратно в небытие.

Полностью высвободиться из-под власти иллюзий и фантомов не только невозможно, но и смертельно опасно. Но когда фантомы сами порождают смертельно опасные столкновения, следует идти на попятную. То есть предельно рационализировать конфликты - выявлять реальные интересы, разделяющие нас с соперниками, и вести борьбу ровно в меру этих реальностей: не начинать войну ценой в три рубля, если на кону стоит грош, особенно ломаный.

Собственно столкновение реальных интересов почти никогда и не приводит к войнам, в конфликте интересов почти всегда возможен компромисс - компромисс невозможен лишь при столкновении святынь. Поэтому чем меньше мы будем заниматься сакрализацией материальных ценностей и амбиций, тем более мягким и безопасным будет становиться мир.

Всё это было бы вполне разумно, если бы не одно важное обстоятельство: реальные интересы не могут сплотить и воодушевить общество, они гораздо чаще разъединяют, чем объединяют. Подвигнуть на подвиг способны только святыни, то есть наследственные коллективные иллюзии, грёзы. А потому та сторона, которая разоружится первой, которая сведёт свои страсти к масштабу своего реального ущерба, - та сторона почти наверняка проиграет.

Как образ врага создаётся совместными усилиями, точно так же совместных усилий требует и его нейтрализация.

Это означает, что разоружиться, демонтировать образ врага должны все одновременно, как это происходит при отказе от некоторых видов оружия массового поражения.

Иными словами, ведя пропагандистскую войну друг против друга (творя негативный фантом друг друга), стороны обязуются не приписывать друг другу бескорыстной любви к злу, но трактовать все свои конфликты как конфликты несовпадающих интересов.

При этом изображение предполагаемых целей противника как целей достоверно известных тоже должно быть отнесено к числу запрещённых приёмов: всякая гипотеза о намерениях должна и преподноситься именно как гипотеза - с непременным перечислением фактов, на которых она основывается, а также тех источников, откуда добыты перечисленные факты.

Разумеется, газетные и телевизионные кампании невозможно превратить в научные дискуссии, поскольку право на отбор информации есть одновременно и право на её тенденциозное искажение, равно как свобода слова неизбежно открывает возможность клеветать и разжигать межнациональную рознь.

Совершенно разделить эти вещи невозможно. И всё-таки предусмотрены судебные процедуры, хоть в какой-то степени защищающие нашу личную и деловую репутацию от законных посягательств наших конкурентов, даже ещё и не сделавшихся нашими врагами.

Я предлагаю обсудить следующий вопрос: возможна ли международная инстанция, которая защищала бы моральную и деловую репутацию стран и народов хотя бы в той же степени, в какой обычные суды защищают деловую и моральную репутацию физических и юридических лиц?

Это вовсе не означает, что следует закрывать глаза на их реальные преступления.

Переводить врагов в разряд конкурентов - вот что следовало бы считать целью той пока что не существующей инстанции, которую можно было бы назвать комиссией по всеобщему и полному демонтажу демонов - фантомов, порождённых страхом, а следовательно, и злобой. Несмотря на неисполнимость поставленной задачи в полном объёме (а какая масштабная задача бывает исполнена в совершенстве!), кое-какую пользу она, пожалуй, всё же могла бы принести.

Так что ещё раз предлагаю подумать: это утопия на все сто или только на семьдесят пять процентов? Чтобы идея не казалась вовсе утопической, позволю себе напомнить: я не предлагаю совсем отказаться от тех радостей, которые несёт нам вражда, - не имея врагов, чем мы станем измерять масштабы собственной личности - не достижениями же, такими сомнительными! Кого станем обвинять в собственных поражениях - не себя же, таких талантливых и трудолюбивых! Вражда - последнее утешение проигравших… И, наконец, на чьём фоне мы будем ощущать себя хорошими, чья неправота позволит нам упиться собственной безупречностью?

Вражда слишком сладостна, чтобы её можно было пожертвовать скучной пользе. Я предлагаю лишь несколько разряжать вражду рационализацией, когда за её удовольствия приходится платить слишком уж непомерную цену.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Лев АННИНСКИЙ, писатель

Когда наш непредсказуемый царь Иван Грозный, в очередной раз присматривая себе невесту, положил глаз на британскую королеву Елизавету, московские дипломаты решили прощупать английских коллег на предмет государственных выгод намечавшегося брачного контракта и заявили…

В конце концов из сватовства ничего не вышло, и царь наш батюшка, уподобившись лисе из известной басни, отвернулся от присмотренной невесты со словами: "Пошлая девица" (пошлая - в дочеховском смысле слова, то есть "обычная" - без всякого презрения). С тем дело и кончилось. Но остался в интеллектуальных анналах великолепный обмен доводами на дипломатическом уровне.

Итак, наши родные московиты заявили:

- Мы надеемся, что враги нашего государя попадут в список врагов и вашей государыни.

На что британцы ответили:

- Дайте нам список ваших врагов, мы сделаем из них друзей.

О, как пронзила меня тонкость этого ответа, когда я впервые его услышал! Как вздёрнулось моё сознание, выстраивавшееся на образе врага в течение детских, юношеских и сознательных лет! Всё ведь строилось именно на списках врагов. Враги Отечества, враги партии, враги народа, враги идеологии… "Сердца, не занятые нами, мгновенно занимает враг". И не вступало же в голову спросить у неутомимых британцев, откуда они берут столько врагов, которых списками перековывают в друзей…

Да и как их загнать в тот или этот список? Ведь кроме друзей и врагов, статусно возведённых поэтами в ранг абсолюта, существует ещё в реальности огромное число людей, которым и в голову не приходит вникать в наше чёрно-белое манихейство (эпоху назад - красно-белое); за пределами нашей оголтелости эти люди невменяемо коснеют в пошлой обывательщине (пошлой - уже в послечеховской окраске: человек в пенсне хорошо поработал на этом фронте).

Так вот: ядовитая английская шуточка проточила этот фронт в моём тоталитарном сознании куда эффектнее, чем это могли бы сделать ватаги, идущие с доводами стенка на стенку.

Поучиться у англичан? А что, у нас с ними с давних времён что-то общее. У нас империя и у них империя. У нас империя - на ровном месте, где без границ вольно гуляется ватагам, то есть племенам и народам. А у них империя - на воде, где границ не прочертишь. Мы границы прочерчиваем по земле: чужой - ни пяди, своей - ни вершка. Кто перешёл - враг. Окружение - вражеское. А они плавают по глобусу: кто кого окружил, непонятно, отбиваться не поймёшь от кого. Приходится любого встречного умиротворять, в друзья записывать.

Но прежде, чем империю на воде строить, сколько же они на острове сидели! Это как-никак гарантия безопасности! Ни Наполеон, ни Вильгельм, ни Гитлер Ла-Манша не переплыли, и во врагах побывали, ни пядью не поправ земли туманного Альбиона.

А тот, Вильгельм, который Завоеватель, - он был враг или не враг?

Предчувствую ответ: пока завоёвывал - был враг. А как одолел островитян, тут его в друга и переделали: составили британскую нацию на троих: англы, саксы плюс норманны…

Ну так ведь и мы на троих соображали, когда в XIV веке, по Ключевскому, славяне, финны и тюрки складывались в русский народ. Каковой разрывается сегодня от диаметральных потуг: или разделиться на этнические составляющие, вернуть племенную чистоту (то есть окружить себя врагами), или - удержать вселенский замысел (то есть сделать врагов друзьями)… А враги почему-то всё возникают и возникают на каком-нибудь "рубеже", на "границе", где "тучи ходят хмуро", а то и в воображении оживают, в воспалённой нашей памяти.

Но, в общем-то, если брать историю государства Российского, последовательно расширявшегося: на северо-восток и северо-запад (от Киева к Москве и далее к Питеру), а больше - на юг и восток (от Леса в Степь и дальше за хребет Кавказа, а от Камня через Сибирь - на Океан), то всё это - сплошное превращение врагов в друзей - обрусение. За теми страшными исключениями, когда такое превращение не удавалось, и возникали на месте друзей - враги.

Откуда они брались?

А из природы. Из природы человека. Из естественной неупорядочности человеческого житья, когда одним не хватает пастбищ, другим - пахоты, и всем - безопасных границ.

Естество! - утешаемся мы философски. "Когда лев гонится за косулей, он ей не желает зла, он желает добра себе". Правильно, только при этом косуля неизбежно расстаётся с жизнью. А если эту сцену наблюдает, скажем, медведь? Уловили метафору? Татары Чингиса вовсе не желали зла жителям Руси, они "гнались" за половцами, а русские попались под руку… Ну и пошло-поехало: Калка, Рязань, Куликово поле, Угра, Казань, Ермак… До сих пор расхлёбываем, счёты сводим. Хотя давным-давно праправнуков общих вырастили вчерашние враги, и великий русский историк, всё это описавший, по корням, между прочим, татарин.

Ещё одна фатальная вражда - уже не с Востока, а с Запада. Немцы. Я не о 1941 годе, от него загодя несло кровью, пактом о ненападении мало кто обманывался, меж партийцами ходила шутка по поводу визита герра Риббентропа: "Заклятые друзья"; я говорю о 1914-м. Каким злым чудом трогательные Карлы Иванычи, двести лет бывшие лучшими друзьями дворянских отпрысков в русских семействах, в немецких семействах вырастили солдат, решивших с оружием дойти до Волги. Ну, положим, их немецкие отпрыски, дошедшие до Волги в 1942-м, дышали реваншем, обидой, уязвлённостью. Но в 1914-м - какого лешего? Или это рок: возникают враги неведомо откуда? Как татары Чингиса: возникли, огнём прошли - никому не ведомые, никем не предсказанные…

Вот так и живём: то тебе с Востока враги, то с Запада, а то и жди: с Юга газават объявят.

Ну и что мне делать, если детство моё переломано Гитлером?

Да то и делать, что делаю: врагов обращаю в друзей. Всю жизнь. Любимый писатель - Томас Манн, любимый философ - Шеллинг, любимый композитор - Бах. А Гитлер пусть катится туда, откуда пришёл.
Помню, лекции читал в Высшей комсомольской школе, в брежневские ещё времена. Зал синеет от "юнгштурмовок", и синяя эта волна жаром накатывает в душу: это же немцы, немцы! И не враги - друзья! И мысль, вынесенная из пудов чтения: мы и немцы - противоположности, ищущие восполнения, две фатально распавшиеся половинки Целого…

Теперь - ни Целого, ни синих юнгштурмовок в комсомольской школе, ни самой школы.

Кто на месте "друзей"? "Партнёры". Что же так серо, тускло, кисло?

А ты представь, что "партнёры" не друзей сменили, а врагов - сразу сладко сделается.

Так мне не надо искоренять в душе "образ врага" и утешаться, что в принципе все люди братья, что Сталинград когда-нибудь зарубцуется и что "враг", в сущности, фантом. Не поможет. У меня к этому "фантому" дорога могильными плитами вымощена.

Насчёт "превентивных ударов" тоже промолчу. Когда доходит до ударов, поздно "трактовать эти конфликты как конфликты несовпадающих интересов" - приходится считать выбитые зубы. Сталин ждал, пока Гитлер превентивно ударит. Дождался.

А что русские всё построить мечтают на любви и на этой мечте голубым огнём горят, - факт. И я в этом смысле совершенно русский, и хожу теперь в "оккупантах", как прежде ходил в "освободителях". Естество! Природа!

Александр Мелихов надеется "перевести врагов в разряд конкурентов", а я надеюсь не пропустить, когда конкуренты переведут себя в разряд врагов.

Мне говорят: нельзя же быть питекантропом! Вон Запад выработал модель мирного человечества!

Какой Запад? Американский? Так они политкорректностью заклинают грозящие бунты. Хорошо греть руки на чужих пожарах: в Киеве оранжевый, в Грузии розовый… А если у самих полыхнёт? Колеров на палитре хватит: чёрный, жёлтый, красный (я имею в виду индейцев). Так что и у них крест нелёгкий. Пока силы есть, пусть наводят порядок, где могут и как могут, но учить нас жить? Извините.

Так о Европе же речь! Вот где вчерашние враги в общее содружество объединились! И живут мирно.

Мирно? Это пока турки в Германии, арабы во Франции, индусы в Британии местного самоуправления не требуют и соглашаются безропотно делать ту грязную работу, которой гнушаются белые. Да и белые - не агнцы. И сколько их благоденствие продлится, знает только Бог (чуть не сказал: аллах). То есть природа человеческая. Которую, как заметил Фазиль Искандер, изменить нельзя, а только - умиротворить. Хорошо бы на "подольше".

Раз уж о западных европейцах речь, то все пока ещё помнят: когда "мировой пожар в крови" дошёл до России, мир вывернуло от нашего безумия. Так пусть вспомнят, сколько веков летели к нам искры от ударов, которыми обменивались в Европе предки нынешних миротворцев.

Что делать нам при такой наследственности?

Читать Евангелие… С вариантами.

"Кто не с нами, тот против нас"? Это - прямая дорога в ад.

Есть другой вариант: "Кто не против нас, тот с нами". Это - не дорога в рай, но, может быть, спасение от ада.

А зла как бы и нет

Для покладистых простофиль

Дмитрий КАРАЛИС ,

Вывод, который может родиться после прочтения статьи Александра Мелихова "Оружие массового поражения" ("ЛГ", №17-18), оригинален: у российского народа и государства Российского нет и никогда не было врагов.

Они существуют лишь в воображении отдельных людей в виде нескончаемых мифов, фобий и тому подобное. Нас исторически окружали и окружают славные люди с ясными глазами, добрыми улыбками, которые называются партнёрами и просто не знают, что бы нам ещё предложить в знак своего искреннего расположения: то ли земли пограничные, то ли денег взаймы без процентов.

Можно было бы отделаться этой шутливой репликой и не обращать внимания на обольстительные замыслы моего земляка по обустройству международного морального трибунала, в котором заседали бы добрейшие доктор Айболит с котом Леопольдом, и вся их работа заключалась бы единственно в том, чтобы мирить погорячившихся в выражениях политиков и стоящие за ними страны, а также вовремя наливать мировую стопочку и протягивать трубку мира.

А добродушный Зайчик из русских сказок, дополняя ласковую картину, рассылал бы срочные электронные депеши во все концы света, где нарушаются принципы оптики и здравого смысла и людям мерещится чёрт знает что: то фантом бактериологического оружия, в результате чего они начинают войны, то вдруг им привидится, что правительство недодало денег, и неведомая сила выносит их перегораживать улицы с плакатами в руках, то вдруг явится фантом наркотической угрозы, которой на самом деле нет, а есть лишь нагнетание страстей.

И называться такой примирительный ансамбль должен по мысли А. Мелихова "комиссией по всеобщему и полному демонтажу демонов-фантомов, порождённых страхом, а следовательно, и злобой".

Александр Мелихов приводит стихотворение Максимилиана Волошина про надуманный образ буржуя, который был, дескать, необходим для искусственного озлобления народных масс в революционные годы. Прочитав это стихотворение, и пьяный ёжик должен догадаться, что буржуй в нашей истории - явление фантомического характера, а попросту говоря, не существовавшее.

Но как, простите, быть с не менее уважаемыми русскими писателями - Горьким, Степняком-Кравчинским, да и ещё с десятком известных авторов, которые оставили нам свидетельства о буржуях и мироедах совсем иного толка?

В развёрнутом виде тезис о фантомах может легко убежать в глубь веков, создавая новейшую историю войн человечества с фантомами. Где-то ближе к нашим дням мелькнут в этом псевдоисторическом ряду треуголка фантомического врага Бонапарта, расстрелы рабочих демонстраций в Чикаго, две русские революции, усики фюрера, газовые печи Освенцима, колючая проволока ГУЛАГа, трубка вождя… Чего только не напридумывает беспокойное человечество в своём стремлении к коллективным мифам! На самом-то деле всё хорошо, никаких врагов нет, главное - не суетиться, а расслабиться и получать удовольствие от политкорректности и толерантности.

Задавшись традиционными вопросами - кто виноват (а в чём, собственно? - Д.К.) и что делать, Александр Мелихов сам отвечает на поставленные вопросы: "Кто виноват - понятно: виновата человеческая склонность жить фантазиями…" Простите: так что же рождает фантомы - страх и злоба, как было сказано ранее, или склонность человечества жить фантазиями? Или нас хотят убедить, что предмета нет, есть только его отражение в зеркале?

Читатель "ЛГ" Семён Сажин в рамках той же дискуссии в заметке "Упоение подстрекателей" возмущается, что очередная потасовка в Думе не "способствует решению социальных проблем", а недавний удар гроссмейстера Каспарова шахматной доской по голове вызывает у него обескураженный выдох: "О каком конструктивном решении проблем тут может идти речь?"

Идея понятна и схожа с идеей

А. Мелихова: людьми руководят не собственные чувства, а подстрекатели. Дескать, врагов-то нет, низких поступков, заслуживающих пощёчины, не бывает, есть только фантомический образ зла, создаваемый провокаторами и зачинщиками. Надо погрозить им пальчиком и взять обещание больше так не поступать, не тревожить попусту общество, которое и так стоит на грани массового социального протеста…

При всей строгости вопроса, обозначенного в дискуссии "Кому нужен образ врага?", я не вижу в нём смысла, а тем более ответа на него. Если кто-то видит и знает, кому этот образ в нашем обществе нужен, пусть назовёт таинственных кукловодов, и делу конец - страна наконец узнает своих героев. Мне же показалось, что при всех реальных опасностях, грозящих обществу, кому-то хочется заранее отвести возможные упрёки от лиц и социальных групп, виновных как за возникновение этих опасностей, так и ответственных за их устранение. Прошу прощения за сниженную лексику, но, как сказали бы в определённых кругах, есть ощущение, что "нас в блудняк втягивают"… Дескать, не ищите виноватых, не ищите врагов, ибо таких нет, а есть только фантомы, порождённые сном разума.

А уж если очень хочется найти, то посмотритесь в зеркало. Это моя личная точка зрения.

Похоже, что обществу пытаются предложить в качестве современного героя образ, напоминающий простофилю-интеллигента из анекдотов советского времени, который кланяется обидчикам и спрашивает: свою верёвку нужно принести для последней экзекуции или выдадут казённую? Сдаётся, этот простофиля с покладистым характером и должен стать нашим идеалом на ближайшее время.

Лично у меня складывается ощущение, что борьбу с реальным злом пытаются увести в область бессмысленных разговоров о том, что зла как бы и нет.

И несомненно: есть что-то жалкое в предупредительных разговорах об ущербности людей протестующих, негодующих. Вспомним пословицу: "Не тот злой, кто злится, а тот, кто злит".

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Человек человеку - кто?

Русские метаморфозы в начале ХХI века

Анна ЯКОВЛЕВА , кандидат философских наук, культуролог, журналист

Приехав на долгое жительство в одну из Скандинавских стран в середине 1990-х, я попервоначалу с радостью бросалась к людям, заслышав русскую речь в общественных местах, - ну как же, соотечественники, свои… И чаще всего натыкалась на глухое отторжение.

Родившись в интернациональной семье, дружа с украинцами, татарами, евреями, русскими в России, я точно знала, что одна из коренных черт нашей общей ментальности, за которую одни её ценят, а другие все наши беды на неё сваливают, - коллективизм, склонность к единению, сочувствию, сотрудничеству. Знание оказалось заблуждением. Может, и была у нас когда-то такая черта, да вся вышла. Соотечественник теперь у нас - если и не враг, то соперник.

"Ну что ты так расстраиваешься, - уговаривала меня бывалая эмигрантка. - Ты же в России не сближаешься с людьми только потому, что они русские?" "Да, конечно", - растерянно отвечала я.
Ладно, думала я, эмиграция - всегда ломка, драма.

Но, вернувшись в Россию в конце 1999 года и выйдя вновь на преподавательскую кафедру, вдруг почувствовала себя теперь уже с нашими студентами как с иностранцами. Имя Владимира Соловьёва у них вызывает ухмылки и ассоциируется с телеведущим, хрестоматийные строки Пушкина путают с Лермонтовым, Есенина вовсе не знают. В жизнь вошло ельцинское поколение - то, которое в 90-е училось в школе.
Агрессивные и депрессивные лица на улицах, озлобленность и нищета, византийская надменность проносящихся по Москве в "мерседесах". Впрочем, у всех, кто сегодня живёт в России, - особая печать на лицах, и у бедных, и у богатых. По моим наблюдениям, она исчезает, если человек какое-то время поживёт в благополучной стране, и появляется вновь через несколько дней после возвращения на родину. "У вас такие лица… - говорил мне француз в интервью. - Страшные… Вы же взглядом убить можете. Вот когда я тебя впервые увидел, подумал: почему эта дама так строга? Ведь она пришла в кафе, поболтать…" Я-то думала, что пришла тогда с хорошим, приветливым и доброжелательным лицом.

И советский человек особенным добродушием не отличался, несмотря на тогдашние слоганы вроде "человек человеку друг, товарищ и брат". Но хоть идеалы были, и некоторые даже жили, по ним ориентируясь. Нынешняя жизнь, названная кем-то - по недомыслию или умыслу - либеральной и демократической, сформировала современную русскую "национальную идею": "человек человеку - волк".
Послушайте, господа, я жила в либеральной и демократической стране. Свидетельствую: то, что вы создали на развалинах СССР, не имеет с демократией ничего общего. Политкорректность требует называть ваши словеса "точкой зрения". Но ложь - это ложь, а не точка зрения.

Про политику не будем. Поговорим о человеческой составляющей, которая формирует социальный облик страны. И не упрекайте тут меня Марксом и Лениным, я вам дам сдачи Аристотелем, который определял человека как общественное животное.

Улыбку, пусть привычную или по долгу службы, то есть "фальшивую", я предпочитаю искреннему хамству. А вы? Доброжелательность мне милее агрессивности. О морали, впрочем, трудно говорить, не скатываясь к прописям, для этого надо обладать особым талантом. А потому поговорим о предмете с функциональной точки зрения. В каком общественном и мировом контексте мы сегодня существуем? Устойчиво ли общество, в котором правит идеология всеобщей враждебности?

Сегодня в России - война всех против всех. Обнищавшие люди ненавидят богатеньких, те отвечают им презрением. Как сказал один замдиректора почтенного научного института вполне культурного профиля: "Кому не на что есть, тот пусть и не ест". Выбившиеся в благополучные нашли себе замечательное оправдание перед лицом обделённых - "лузеры", они и есть "лузеры", туда им и дорога. Больные, инвалиды пусть перемрут. Молодые отталкивают стариков, старики впадают в ненависть или угодливость по отношению к молодёжи.

Те страны, которые прошли процессы модернизации, как-то сумели помыслить симметрично, и там-то и молодым бывает дорога, и старикам - почёт, и знания ценят, и историю чтят. Мы же вышли из традиционных норм и не вошли в цивилизованные. Всё чаще видишь, как пожилой человек открывает себе тяжёлую дверь при входе метро, в которую немедленно устремляется добрый молодец - косая сажень в плечах, - вынуждая старика держать ему дверь.

Теперь при устройстве на работу в резюме принято писать про себя, в числе прочих своих достоинств, - "умение работать в команде". Вот этого у нас не умеют точно. Коллега сегодня - не друг, а враг. Я думаю, что одна из самых гиблых "точек" в России, причём уже на протяжении длительной истории, - организация: труда, быта, времени и пространства вообще. Пресловутая "широкая душа", говорят, не терпит рациональной организации. Хотя в традиционной России она была (круговая помощь, "помочи", в деревне не могли бы без неё существовать), в модернизированной, как это ни парадоксально, исчезла, несмотря на большое количество разных "курсов по организации" для начальствующих. Правила могут работать там, где их придерживается большинство. Не может один человек стоять в очереди, когда другие берут вожделенное нахрапом.

Этически ущербные люди нефункциональны. У нас же сегодня обычно именно они и остаются в коллективе, те же, кто вполне функционален, объявляются "слабым звеном", их выкидывает "поле". Образ врага застит глаза в соответствии с известными трамвайными принципами "больно умный", "выскочка", "воображает о себе". Конечно, зависть и интриги есть везде, вопрос лишь в том, как организована деятельность по отношению к завистникам и интриганам. Чувствуй так, как тебе нравится. Однако если твои действия мешают работе команды, уходи.

Или вот ещё один этический принцип, которому обучают работников в Европе. "Если ты не прав, сразу признай это. Тем самым ты выбьешь аргумент из рук оппонента". С нашей же этикой получается всё наоборот: согласно пословице, "голос ягнёнка возбуждает тигра". Вот только признай свою неправоту в каком-то частном случае - немедленно на тебя навешают всех собак. Раскаяние для массовой психологии - признак слабости. Так, может, на родимой почве и надо быть агрессивным, держать в уме образ врага?

Ведущая тенденция культуры последнего десятилетия во всех развитых странах - стремление привить детям и взрослым доброе, уважительное отношение к Другому - другому по облику, условиям существования, картине мира. Это видно по литературе, кино, анимации, да и просто в бытовом течении жизни, об этом гласят все европейские и американские кодексы политкорректности. Образ Другого как врага в европейской культуре всё более съёживается и стремится к нулю - при всех известных издержках такой идеологии (чернокожие или арабы не могут быть отрицательными персонажами, "мисс Финляндии" становится красавица африканского типа, а для получения хорошей работы рекомендуется быть женщиной-инвалидом с нетрадиционной сексуальной ориентацией).

Но в мире существует не только европейская культура. Другие культуры как раз сегодня упорно взращивают в себе образ врага, наделяя его религиозными, расовыми, национальными и иными отличительными признаками. Такого врага, которого уничтожают, даже если он сдаётся. Выживет ли в этих условиях сообщество, которое изо всех сил пытается "жить дружно" с теми, кто не признаёт за ними права на существование вообще, сказать трудно. Понятно лишь, что всякий нормальный человек, позитивно относящийся к миру, обязан уметь защищать это своё отношение. Ведь если не он, то кто?

Леонид СТОЛОВИЧ , доктор философских наук, профессор Тартуского университета

Спасительная "забывчивость"

Эссе Александра Мелихова "Оружие массового поражения" ("ЛГ", № 17-18) - это диагноз застарелой болезни. И в самом деле, прав Мелихов, утверждая: "...ущерб нам причиняют реальные люди, реальные корпорации, но ненавидим мы всегда собственные фантомы, порождённые страхом за своё имущество, за своё здоровье и самое главное, - за своё достоинство..."

К бесконечному числу примеров, подтверждающих это положение, я могу присоединить опыт моего более полувекового проживания в ныне независимой Эстонии. Враждебные отношения "коренной национальности" и так называемого русскоязычного населения в значительной мере базируются на непримиримости их фантомов. Эти фантомы, конечно же, имеют своих "прототипов" и свою предысторию.

К счастью, действует закон, сформулированный поэтом: "Что пройдёт, то будет мило". Русский народ до сих пор не забыл, конечно, что в 1812 году "Москва, сожженная пожаром, /Французу отдана", но "корсиканское чудовище" через сравнительно непродолжительное время после этого перестало вызывать ненависть даже в России, и уже автор "Бородино" считал Наполеона великим героем. Такая "забывчивость" исторически целесообразна. Она препятствует образованию вулканов ненависти, извержение которых уничтожило бы всё живое.

В начале нашей эры была предпринята гениальная попытка остановить эскалацию ненависти. В противовес принципу "око за око" в Нагорной проповеди прозвучали слова: "Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас". Печальная практика, однако, свидетельствует, что в подавляющем большинстве случаев враг за любовь не платит любовью, а другая щека не гасит его злобу и ненависть.

Но вот наряду с этим Христос сказал: "Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними". Это и есть то, что получило наименование "золотого правила нравственности". Оно провозглашалось ещё в Ветхом Завете. О нём говорили Конфуций, древнеиндийский эпос "Махабхарата" и Будда, Гомер и Фалес, пословицы многих народов. На нём строил свою этику великий Кант.

"Золотое правило нравственности" - это одна из важнейших общечеловеческих ценностей. Такое утверждение не опровергается тем, что далеко не все люди ему следуют, как и тем заповедям, которые на нём основаны. Но если бы никто им не следовал, человечества уже давно бы не существовало. Без нравственных идеалов человек превращается в зверя и даже хуже: у зверя имеются инстинкты, спасающие его от самоуничтожения.

Предвижу вопрос: а не являются ли фантомом сами "общечеловеческие ценности"? Это не простой вопрос. Ведь действительно, совместимо ли бытие общечеловеческих ценностей с национально-этнической, социально-классовой, религиозно-конфессиональной раздробленностью человеческого общества? Однако, несмотря на всё это, мудрецы с глубокой древности были убеждены, что общечеловеческие ценности - духовная реальность.

В своё время Аристотель утверждал: "Есть нечто справедливое и несправедливое по природе, общее для всех, признаваемое таковым всеми народами, если даже между ними нет никакой связи и никакого соглашения относительно этого".

А. Мелихов утверждает, что "собственно столкновение реальных интересов почти никогда и не приводит к войнам, в конфликте интересов почти всегда возможен компромисс - компромисс невозможен лишь при столкновении святынь. Поэтому чем меньше мы будем заниматься сакрализацией материальных ценностей и амбиций, тем более мягким и безопасным будет становиться мир".

Да, столкновение "святынь" может быть бескомпромиссным и кровавым, но десакрализация всего и вся не сделает мир безопаснее. Это и невозможно, ибо, как признаёт сам А. Мелихов, "реальные интересы не могут сплотить и воодушевить общество, они гораздо чаще разъединяют, чем объединяют. Подвигнуть на подвиг способны только святыни..."

В ХХ веке возникли мощные тоталитарные системы, принудительной силой монополизирующие громадные человеческие ресурсы и самого человека превращающие в винтик социального механизма, культивирующие антигуманистические "ценности", по сути дела, псевдоценности. Но в том же ХХ веке рухнули основные тоталитарные системы, показав тем самым, что колосс не может стоять не только на глиняных ногах, но и опираясь на псевдоценности.

Трагический опыт ХХ столетия с его мировыми и локальными войнами не только усугубил ценностный раскол человечества, но он же обнаружил единство человеческого рода, показав, какую угрозу для его существования представляет этот раскол, ведущий к уничтожению природной основы самого человеческого существования, чреватый возможностью самоликвидации человечества.

ЭСТОНИЯ

Этот ласковый и нежный недруг

"Образ врага" - вещь в политике такая же необходимая, как "образ союзника". Иначе уподобишься глупому мышонку из детской сказки, который предпочёл, чтобы его убаюкала ласковая киска, а не какая-то "тётя лошадь".

Игорь БЕСТУЖЕВ-ЛАДА , академик РАО

В истории России тьма таких мышат. Вот Горбачёв, которого баюкает самая "железная" из "кисок" мира по имени Тэтчер. Сладко мурлыкает. "Мышонку" невдомёк, что перед ним даже не кошка, а премьер страны, чьи интересы требуют ослабления позиций СССР в Европе. То есть ласковый и нежный враг. А с врагом начинают флиртовать, как с любезным другом. И вскоре оказывается, согласно известному афоризму, что нет такого положения, из которого нельзя выйти с позором. И чем же это лучше советского министра иностранных дел Громыко, который видел врага в каждом встречном, а на все вопросы отвечал "нет", так что ушёл из жизни с прозвищем Мистер Нет?!

Другой пример: Ельцин, которого за рубежом президенты хором именовали "друг Борис", воспринял эти слова чересчур всерьёз. Взялся было дружески дирижировать "натовским оркестром", а тот, в свою очередь, стал дирижировать им, исполняя между тем традиционно антироссийскую мелодию.

Что делать, если встретившийся тебе человек (министр, президент, страна, держава и т. д.) оказался "и не друг, и не враг, а - так"? Не спеши лепить из него "образ врага" (или, наоборот, друга).

Вообразите, что Рузвельт и Черчилль в 1941 году продолжали бы видеть в Сталине только "образ врага" (а в том, что он оставался для них смертельным врагом, можно не сомневаться). Или, наоборот, Сталин дал волю своей ненависти к союзникам - и начал бы так же, как они, закулисные переговоры с общим врагом. Наверное, мир бы стал существенно иным.

Как видим, "образ врага" в международных отношениях играет очень важную роль, и с ним надо обращаться деликатно, без эмоций. Перейдём теперь в другую сферу. Мы, я думаю, зря смеёмся над шотландцами и чеченцами, заражёнными сепаратистской бациллой, в жизни которых главное - принадлежность к определённому роду-клану-тейпу. Просто у них смешно выпирает то, что обычно стараются скрывать, как гениталии, - принадлежность к определённой группе людей, для которых "свои" - "друзья", а все "чужие" - "враги" изначально, независимо ни от чего. Нам известны даже религии, которые освящают именно такое видение мира.

Посмотрите на так называемые правящие круги любого уровня социального управления в любом государстве мира - хоть якобы демократическом, хоть явно элитарном и даже тоталитарном. Всюду - в районе, области, республике, федерации - мы видим сложную группу из нескольких десятков семей, которые являются фактическими хозяевами положения и которые находятся в очень сложных отношениях между собой - от лицемерно-дружеских до затаённо враждебных. Именно из этой группы нежданно-негаданно выплывает новый генерал, директор, министр. Именно в рамках этой группы проштрафившегося директора бани не гонят вон, как иных прочих, а пересаживают директором кафе. "Чужие" здесь не проходят, потому что считаются врагами изначально, ещё до приезда в данный населённый пункт. Любому "аутсайдеру" предстоит либо вписаться в эту тёплую компанию, либо быть вытесненным, даже если назначен сверху.

А как быть, если у клана возникли нерешаемые проблемы? Наилучший способ, проверенный историей, - тут же создать "образ врага" (всё равно какого), натравить на него возможно больше народа и устроить дикий ажиотаж по этому поводу, так, чтобы народ напрочь забыл, с чего всё начиналось, и лишь зверел день ото дня в стремлении растерзать врага.

Очень больно сознавать, что ты поверил "образу врага", специально созданному очень нехорошими людьми (сегодня их деликатно именуют политтехнологами) только для того, чтобы ты вроде добровольно сложил свою голову на очередном майдане, у стен правительственного дома во имя своекорыстных интересов других нехороших людей, именуемых политиками.

Моё мнение: чтобы этого не происходило, не доверяй никаким "образам". Тем более пустым словам, несбыточным обещаниям и (что почти то же самое) предвыборным лозунгам. Постарайся выучить наизусть неувядаемую песню Высоцкого: "Пусть он в связке одной с тобой. Там поймёшь, кто такой!"

…Даже если некие политтехнологи коварно представляют тебе его в "образе врага".

Политкорректность по-английски

За последние пятнадцать лет начало складываться впечатление, что только российские политологи и отдельные зарубежные фонды знают, как надо жить на свете, а все века российского исторического опыта вместе с Толстым и Достоевским не в счёт.

Равиль БУХАРАЕВ ,

Российские СМИ слишком часто занимаются на манер презираемой ими советской власти выведением "человека нового типа" на руинах его же, человека, собственной жизни. Легко ли рассуждать без эмоций об "образе врага", когда тебе и твоему соседу всё время подставляют кривое зеркало, да ещё так, чтобы вы видели отражение друг друга?

"Образ врага" - это, конечно, не только политтехнологический термин. Это один из инструментов манипулирования любым обществом и, как инструмент, пребудет всегда, как пребудут у любого человека его друзья и враги. Вопрос только в том, что уважающее себя общество видит и понимает, пусть и не сразу, что им манипулируют, взывая к его самым животным и эгоистичным инстинктам.

В этом смысле у Запада действительно есть чему поучиться, хотя Россия - не дитя и может выбирать, чему учиться, а чему нет. За долгие годы в Англии я мог убедиться в этом на собственном опыте. Вот, например, работая над своей очередной книгой, которую я писал в двух вариантах, то есть отдельно на русском и английском языках, я вдруг встретился с тем, что никак не могу точно передать одно очень российское понятие - "созидание", и вот почему. В английских словах create, make есть значение либо создания чего-то духовного, либо производства чего-то материального. В слове "созидание", однако, содержится сокровенный двойственный смысл, свойственный российскому образу жизни и творчества. Созидать - значит создавать что-то материальное, имеющее одновременно и духовную ценность.

Это даже не слово - это программа существования, но как раз этой программы-то и не видят многие политтехнологи. В слове "созидание" содержится, на мой взгляд, нечто даже гораздо большее, а именно: суть российского "национального идеала", без которого все разговоры о "национальной идее" - только возможность в очередной раз заработать на болтовне. Быть может, и не для всех, но для очень многих людей в России национальный идеал - это как раз "свобода созидания", а не "свобода заработка и потребления", и национальная идея - это создание свободных возможностей для воплощения этого национального идеала.

В Англии не поймут этих мудрствований. Спокойная и сосредоточенная на конкретных делах, эта родина демократии являет своё живое лицо в предвыборную кампанию, и нельзя сказать, что это - траченое лицо Дориана Грея: Англия действительно демократическая страна. Более того, демократия здесь выражается не в наличии демократической государственной системы, в конце концов Англия - это монархия, даже без писаной Конституции. Суть в том, что граждане этой страны действительно уважают самих себя и своё собственное мнение. Речь идёт именно об уважении. Презирая людей, можно в принципе успешно кичиться собой, считать себя пупом земли и "самым-самым", это да. Но нельзя научиться уважать себя, когда не умеешь уважать других.

Британцы очень не любят, когда их водят за нос. Народ они терпеливый и доверчивый, но если уж выясняется, что их надули - как им временами кажется в отношении войны в Ираке, то они чрезвычайно искусно используют выборы как способ выказать своё неудовольствие, не расшатав при этом корабль государства. Так и нынче - наказали правящую партию лейбористов, сократив её парламентское большинство на целых 100 мест, но не допустили к правлению консерваторов, поскольку во всём, кроме иракской проблемы, лейбористы британцев устраивают.

Словом, выборы - это время сказать о наболевшем. Нынче, например, консервативная партия пошла ва-банк и выставила на обсуждение проблему, трогать которую до сих пор считалось не слишком политкорректным - проблему иммиграции. Это был, конечно, ход конём, чтобы уесть лейбористов за слишком широко, по мнению консерваторов, открытые ворота в страну. Консерваторы при этом прекрасно знают, что вопрос иммиграции - это жизненно важный вопрос для экономики и демографии страны, и польза, которую приносят иммигранты в обоих случаях, немного превышает случаи, когда иммигрант существует на социальное пособие. Поэтому вынесение этого вопроса на предвыборное обсуждение вызвало шквал критики, тем более, как выяснилось, больше всего боятся страшилок иммиграции те жители зажиточной английской глубинки, которые, как правило, иммигрантов и в глаза не видят.

Никакое общество, по сути, не живёт без "образа врага", тем более что сегодня этот образ так легко завязать на "борьбу с терроризмом". Англия - не рай, и всякий живущий здесь человек может надёргать массу примеров того, что ему не нравится, в том числе и в связи с расовыми, межэтническими или религиозными отношениями. В английских газетах, пока вскользь и полушутливо, но постоянно муссируется вопрос о том, что в средствах массовой информации и правительственных кругах слишком много шотландцев. У каждой страны - свои этнические проблемы и свои анекдоты про ближайших соседей.

Однако при всём этом большинство британцев, несмотря на свойственные людям усталость и раздражение от засилия собственных будничных проблем, всё ещё не разучилось уважать человека как человека, а не как представителя какой-то нации, расы, религии или политической концепции. Здесь никого не удивляет, что люди, нечаянно встретясь взглядом в автобусе или на улице, по привычке обезоруживающе улыбаются друг другу. Напротив, их удивляет, если в ответ на улыбку они видят хмурое лицо. Это бывает редко, и вовсе не потому, что тут легко живётся. Ещё как нелегко, но, оказывается, простой обмен улыбками - это великая сила, действительно помогающая жить.

Отчего здесь люди в первую очередь улыбаются, встречаясь глазами, - серьёзный вопрос. Во-первых, британцы, похоже, понимают, что, хотя люди бывают разные, жить на свете трудно всем. Во-вторых, понимают, что другому человеку тоже больно. В-третьих, потому, что их этому учат сызмальства в школах, где есть уроки по основам всех главных религий и по правам человека. В-четвёртых, потому что Британия, как некогда великая империя, не только исторически учила другие народы, как жить, но и многому училась у них. И, в-пятых, потому, что согласно знаменитому британскому чувству собственного достоинства всякое выражение эмоций даже по более приличным поводам - это верный признак "небританца". Это не значит, что здесь нет журналистов, которые не гнушаются издевательствами над тем, что им неугодно, но такое - вотчина бульварной прессы, и вопросы взаимного унижения в периодике - это в Британии проблема журналистской этики, а не почти тотального взаимного недоверия в обществе, как, увы, в России.

И, наконец, нельзя не упомянуть о традициях религиозной нравственности, хотя за последние десятилетия Англия и стала атеистической страной. Сказал о религии, и вспомнилось, как в октябре 2001 года, всего через три недели после террористических атак в США, я спросил в Ватикане у кардинала Йозефа Ратцингера (тогда - будущего Папы Римского Бенедикта XVI), что он думает о перспективе "столкновения цивилизаций"? Он ответил, что все люди, которые искренне веруют в Бога, веруют и в то, что человек - Его творение, и уважают человека именно потому, что в любом человеке есть провозвестие Образа Божия. Поэтому не может быть столкновения цивилизаций у людей, которые не просто верят, но, размышляя над своей верой, приходят к выводу, что Бог создал этот мир ради всеобщего блага, а не всеобщего избиения. Не уважать человека - значит не уважать Божие творение, и по-настоящему верующим людям это совершенно понятно, к какой бы религии они ни принадлежали.

При всём идеологическом шуме, который уже столько лет поднимают на Западе вокруг "борьбы с терроризмом", в Англии до сих пор не опасаются мусульманина только потому, что он мусульманин, или, скажем, китайца только потому, что он китаец. Люди разных убеждений и разных вер, которые живут в России бок о бок столетиями, как, например, в Татарстане, тоже ведь не покупаются на взаимный "образ врага", так что же тут удивительного? Личный опыт соседства и здравый смысл всегда вернее подскажут, что стоит за подсунутым "образом врага". Как подумаешь трезво и без эмоций, всегда обнаружится за этим чей-то интерес или другая корысть.

Но можно подумать в связи с "образом врага" и вот о чём: а каков у тебя "образ друга"? Ведь не имея "образа друга", не разберёшься и с "образом врага". Я задал себе этот вопрос и нашёл только один ответ. Образ друга - это прежде всего образ того, кто тебя уважает, уважает твои убеждения, веру и созидательные труды и благодаря этому уважает и твой народ, образом которого ты для него становишься. Но для этого нам нужно сначала научиться уважать самих себя, другого пути всё равно нет.

Что же касается врага, особенно вымышленного, то добиться его уважения - это уже во многом победить. Как говорит в этой связи Священный Коран, "следуй праведности и справедливости, и тот, с кем ты был во вражде, сделается лучшим другом твоим. Но никому не даётся это, как только тем, кто обладает стойкостью и душевным благородством".

ЛОНДОН

Борис РУДЕНКО, писатель

За чертой нетерпимости

Ссылки на "враждебные силы" не спасут анемичную власть

Eсть ли вообще смысл в дискуссии, в которой заведомо "оба правы"? Тезис одной стороны: "Давайте жить дружно". Давайте! Кто ж против! Тезис другой: "Враги были, есть и будут, и ничего тут не поделать". Всё верно, и здесь не поспоришь!

Жить дружно - то есть в окружении друзей и, по крайней мере, "неврагов" - можно при соблюдении некоторых условий. Во-первых, мы должны не очень сильно отличаться друг от друга по материальному состоянию. У обитателей бараков в умирающих российских городах вряд ли вызовут добрые чувства кадры телехроники, сообщающие об очередных яхтах и дворцах представителей экономической элиты.

Во-вторых, наши религиозные и нравственные установления не могут быть взаимоисключающими. Пример: нетрезвый христианин с куском свиного сала в зубах посреди мусульманского квартала в разгар месяца Рамадан. Или мусульманский ресторан посреди европейского квартала, куда запрещён вход женщинам в декольтированных платьях и без паранджи. А то и вообще запрещён.

В-третьих, эмоциональный уровень проявления наших симпатий и антипатий жёстко ограничивается рамками закона. Болельщики "Спартака" в порыве любви к своей команде не бьют "динамовцев", потому что знают, что непременно будут сурово наказаны.

Всё это мы имели в СССР (это не ностальгия, а констатация). Мы были примерно одинаково бедны, условно атеистичны, а государственная машина неплохо умела подавлять возникновение асоциальных агрессивных стай в зародыше. Но всякая власть во все времена твёрдо знала, что без врага жить нельзя. Как же лишиться самого главного аргумента - действительного или придуманного, это уже не так важно - в объяснение любых своих действий. Главные наши враги жили вне пределов государства - "империалисты", "милитаристы", "антикоммунисты".

Сейчас соблюдение перечисленных трёх условий в нашей стране невозможно. Значит, количество врагов у каждого в отдельности резко возросло. Государство от эксплуатации образа врага отнюдь не отказалось. "Империалистов-милитаристов" сменили "определённые внешние силы", к которым добавился международный терроризм. Ещё два обобщённых образа врага для рядового обывателя - коррумпированное чиновничество и организованная преступность, о них мы слышим ежедневно. Собственными врагами обзавелись политические партии, фактически призывающие перед каждыми выборами, если отбросить демагогию и словесную риторику, к объединению "против" кого-то, а не "за" или "ради". Это же естественно: голосуя за одну партию, уже, наверное, высказываешься таким образом против остальных, рассчитывая, что очередная кулачная схватка в Государственной Думе произойдёт при подавляющем численном превосходстве твоих избранников.

Впрочем, эти последние "образы врагов" самые безобидные из всех, да к тому же похожи друг на друга, словно клонированные овечки.

Но возможно ли избавиться в одночасье от врагов прочих? Перевести их в ранг "соперников"? Абстрактные призывы возлюбить врага своего рассматривать не станем, всё равно не возлюбят. Теоретически - да, варианты имеются. Они - в Лондоне, мы - на Чукотке. Они - на Юге, мы - на Севере, они в Бутырке, мы - на Шаболовке. Не вместе, а рядом. Иногда можно встречаться на мирных диспутах, где максимум обливают друг друга водой из стаканов.

Практическое воплощение сложнее. С экспансией нищего Юга благополучная Европа уже столкнулась, и худшие времена ещё впереди. Религиозные и межнациональные войны на планете практически не утихают. Живущие вместе и живущие рядом с ненавистью стреляют и режут друг друга. Терроризм - одно из страшных следствий растущей как на дрожжах взаимной нетерпимости.

Так есть ли вообще выход? Ясно, что с любой угрозой, внешней или внутренней, сильное государство справляется скорее и успешнее слабого. Образ врага (реального, а не мнимого) заставляет помнить о возможной опасности и вовремя собраться с силами для её отражения. Люди научились прогнозировать извержения вулканов, предупреждать последствия землетрясений, цунами, тайфунов в немалой степени благодаря тому, что образы этих врагов - слепых сил природы - навечно впечатаны в человеческую память.

Но помочь государству сделаться сильным эксплуатация вражеского образа не поможет. Разве что удержаться на некоторое время у власти правящему режиму, от чего гражданам лучше, как правило, не становится. Ссылками на "враждебные силы" не объяснить поразительное многолетнее равнодушие власти к судьбе страны.

МОСКВА

Валерий ПАШКОВ, публицист

Раболепие в законе

Мы ищем причины своего неблагополучия не в системе правления, а в "чужаках"

Сейчас в обществе силён страх перед терроризмом и криминальным разгулом. Кто в нём виноват?

Оказывается, не мы сами, когда, развращая молодого инспектора ГИБДД, суём ему купюру, считая доблестью "обойти" закон. И не благодушные представители власти, погрязшие в преступной халатности и хронической безответственности.

Видите ли, главный враг, виновный в этом беспределе, - "лица кавказской национальности". Понаехали тут, рынки заполонили, на стройках кишат. От них вся беда!

Несколько лет назад в нашем подмосковном городке Красноармейске состоялась заурядная пьяная потасовка в забегаловке, в ходе которой местного жителя армянин порезал ножом. С инцидентом быстро разобрались. Никакими межнациональными трениями не пахло. Но городок всколыхнулся, и зазвучали голоса о том, что "кавказцы заполонили, нас вытесняют, скоро наш город переименуют в Красноармянск". Хотя на местном рынке молдаван, к примеру, не меньше. Не ровён час, их в виноватые запишут.

До чего страсть к поиску врага может лишить людей здравомыслия! Доходит до анекдота. Избрали недавно нового римского папу. На одном из форумов Интернета зазвучало предупреждение: новый папа - немец, а избрали его в день рождения Гитлера.

Откуда в нас этот примитивный, "чёрно-белый" взгляд на проблемы нашей жизни? В ходе полемики легко поддаться магии слов. "Враг", "противник", "неприятель", "соперник", "конкурент" - понятия схожие и даже идентичные, в зависимости от ситуации. И враг может быть не столь свирепым, и конкурент может нанять киллера, и неприятель порой оказывается великодушным, и соперник из-за дамы способен вызвать на дуэль.

Дух соревновательности, похоже, действительно присущ человеку от природы. Только последствия торжества этого духа могут сильно разниться. И что тогда? Мы обречены на то, чтобы быть рабами страстей и фантомов? Такое впечатление, что мы и в самом деле не мифические, а реальные потомки скифов. Как все иранские племена, они мыслили дуалистично, в чёрно-белых красках: свет - тьма, добро - зло, друг - враг. Такой же бинарный подход к окружающему миру восприняли манихейцы. От них же этот удивительно живучий, названный манихейским подход к решению всех жизненных проблем и пошёл и гуляет до сих пор по свету!

Да, конечно, с древности человек был окружён не фантомными, а реальными врагами. Борьба за выживание приводила к жестоким схваткам за охотничьи угодья, за хорошие пастбища и плодородные земли, за ценные ископаемые и выгодные торговые пути. Но, погрязнув в бесконечных войнах и распрях, вконец измучившись, человечество обрело ценность культуры как системы ограничений и самоограничений внутри и вне своего сообщества. Упадок же культуры моментально возрождал тягу властей к поиску врагов среди подданных, "виновных" во всех бедствиях.

Власти стали эксплуатировать дуалистическую модель враждебности "свой - чужой" и "обычный - необычный, непонятный". Такие ярлыки, как "чужак", "инородец", "пришелец", клеили по необходимости, когда надо было отвести от себя, от провалов своего правления народное недовольство. Масштабы поддержания в обществе напряжения и обстановки постоянной борьбы с крамолой были до того велики, что выражение "Охота на ведьм" вошло во многие языки.

Мы не исключение из общего правила: страсть к поиску причин плохой жизни в лице чужестранцев и иноверцев имеет многовековую традицию. Образ врага строился из двух компонентов - зависти и невежества. От зависти рождается ненависть, а от невежества - страх.

Почему так живуч дух поиска врага? Я думаю, это свидетельство незрелости гражданского общества. Когда человек самодостаточен, опирается на свои знания, умения, навыки, силы, умеет требовать и добиваться соблюдения законности и порядка, ему врагов искать не надо.

В одной древней книге говорится: "Победи сначала самого себя, а потом - врагов. Как может владеть другими не владеющий собой?"

Власть, неспособная изжить в себе властолюбивую кичливость и её обратную сторону - трусливый уход от ответственности за провалы в своём правлении, всегда будет находить врагов, будто бы виновных во всех наших бедах.

А население, неспособное изжить в себе раболепие и чинопочитание, всегда будет искать причину своего неблагополучия не в системе правления, а в тех, на кого ему укажут.

Боюсь, нам ещё долго придётся изживать эту дурную традицию.

КРАСНОАРМЕЙСК МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ